«В пяти минутах езды к югу от Иерусалима лежит Бейтар – то ли очень большое поселение, то ли небольшой город. Rогда упоминаешь Бейтар в разговоре с любителем еврейской истории, он вспоминает восстание Бар-Кохбы против римлян. В начале 2-го века новой эры закончившееся поражением и страшной резней. До этих мест от города всего пара километров - жители деревни Баттир называют курган «Хирбет аль-Яхуд», т.е. «еврейские развалины».
(Наш поход был по источникам, с огородно-экологическим уклоном, к развалинам не поднимались, жаль)
На повороте с магистрального шоссе в сторону деревни надо проехать грозный красный щит, который предупреждает о крайней нежелательности для израильтян ехать по этой дороге. Типа, прямо пойдешь – голову потеряешь. Не совсем так категорично, все-таки это зона В (то есть гражданская власть палестинская, военная – израильская), но армия предпочитает перестраховаться.»
По статье "Параллельные миры"
Меир Антопольский. Январь, 2013.
«Мы все-таки проехали красный щит. Нас провозит наш «сталкер» по нехоженым дорожкам арабских деревень. У него давние дружеские связи во многих из них. Наш вид заставляет прохожих на деревенской улице оцепенеть – такого зверя здесь не видели десятилетиями.
(А нас сопровождал семейный подряд - арабский проводник, сам житель этих мест и его молодые помощники; селяне, спускавшиеся к источнику без особого любопытства спрашивали откуда группа: "- русские", "- а, ну они все время гуляют, остальные боятся короны." За семь лет видимо многое изменилось )
Гостеприимный Х. принимает нас у себя дома. Чай и кофе – слава Б-гу, законы кашрута оставили нам два этих средства межнационального общения. Жена, дети с улыбками выбегают посидеть с гостями. Но поговорить удается только с самим хозяином – никто из остальных членов семьи не знает ни слова на иврите. Последствия «мирного процесса» - вот люди старше сорока обычно хорошо говорят по-еврейски, большинство так или иначе работало или работает с ними, а молодежь, скорее всего, не видела живого еврея, ну разве что солдат. Впрочем, и мы хороши – наш запас арабского ограничивается формулами вежливости.
(Ребята, которые кашеварили и готовили кофе на иврите изъяснялись свободно.
Мои младшие учили арабский в школе и по работе некоторых фраз нахватались.)
Параллельные миры: на стене гостиной висит карта со знакомыми очертаниями Израиля, но подписано «Палестина», и большая часть известных нам населенных пунктов не обозначена. Ну что ж, думаю я, у меня у самого висит дома карта, где еврейское поселение в тысячу человек обозначено крупнее, чем стотысячный арабский город.
(Есть такое дело, показывала недавно карту из арабского магазина. Ну и ладно, каждый живет своей жизнью. Торговля идет, нередко работают вместе, а в домашнем обиходе пусть будет отдельный мир)
Член совета деревни проводит нас по деревне, показывает удивительной красоты террасы-огороды на крутом обрыве, сложную систему полива этих огородов, знакомую нам по Писанию, но здесь продолжающую работать последние пару тысяч лет, рассказывает об истории деревни.
Особенно он гордится документом, подписанным в 48-м году Моше Даяном (тогда – командующим Иерусалимским фронтом) и местным иорданским военачальником. Этот документ оставлял деревню в неофициальной демилитаризованной зоне.
Наконец, рассказывает о борьбе жителей против строительства очередного отрезка «забора безопасности». Забор этот должен отделить деревню от Иерусалима, отрезав жителей от принадлежащих им сельскохозяйственных угодий, а заодно и от возможности работать на территории Израиля (увы, не всегда легально). Кроме того, строительство угрожало загубить часть террасного земледелия, оставшегося с библейских времен. Жители деревни любят упоминать, что эти террасы признаны Юнеско важным памятником.
(Да, наш гид тоже поделился насчет ЮНЕСКО. Ну еще бы такая древняя систсема, да еще в рабочем состоянии.
Забора нет до сих пор. Зато есть туристические маршруты. И это отрадно.)
Собственно, с забора все и началось. Ведь такие попытки человеческого контакта для обоих сторон чреваты немалым риском – если мы рискуем схлопотать по дороге камень в лоб, то наши собеседники рискуют вызовом в палестинские спецслужбы, ведь сотрудничество с поселенцами – уголовно наказуемое деяние в Палестинской автономии. Поэтому у них должна быть серьезная мотивация для того, чтобы идти на контакт, и в этом случае – это необходимость привлечь израильское общественное мнение против забора.
(Уже нет, туризмом местные жител промышляют свободно, никто не прячется, значит и это уладили.)
- Ну, хорошо, скажет читатель, жителям Баттира нужно было еврейское содействие в этом конкретном деле, а вас-то чего туда понесло? Только из страсти побывать в каждом уголке земли Израиля?
- Тоже причина, ответим мы. Но никак не единственная. Дело в том, что мы остро ощущаем свою связь с этой землей, но и арабы Баттира – никак не меньше. Мы живем здесь, и не собираемся никуда исчезать, но и они – тоже. Для нас это означает, что надо искать способ жить вместе. А в нашей искривленной реальности, когда «миротворцами» называют себя зарубежные товарищи, которые с утра до вечера заняты порчей отношений евреев с арабами, согласно великому лозунгу из Оруэлла «Война - это мир, свобода - это рабство» - только такой контакт на местах может продвинуть нас на шаг к решению. Если оно (решение) вообще существует.»
Практика минувших семи лет показала, что да - существует.
Спасибо автору блога "Место встречи" Меиру Антопольскому за интересный пост.
Заправка за "зеленой чертой" - израильская. </p>
Со свечами - "Здесь соблюдают шабат", не спутаешь.
Спускаемся от трассы
в долину Бейтар.
Во вчерашнем посте показывала капусту, осталось рассказать о том как эти огороды на террасах поливаются
Земля родящая камни. По всей стране такая, только камни разные.
Верхним ярусом на расчищенных террасах - масличные рощи
На солнечном склоне. А на противоположном - жилые районы
Сейчас как раз пора сбора урожая,
старинным дедовским способом - расстилают полотна и обтрушивают плоды.
Присмотритесь - в глубине ущелья на теневой стороне - отделанный камнем источник Айн аль-Джами (Айн - "глаз", обычное название для ключей и родников)
Путь не долог, но местами крут и тернист
Но живописен
Вот мы и спустились на дно ущелья
Ступенчатые грядки разделены каменным барьером. И в нем проделаны отверстия для стока паводковых вод.
Все сделано грамотно, с инженерной точностью, раз почву до сих пор не смыло. А если учесть что это тысячелетняя практика - поражает мастерство "допотопных" землеустроителей
Карта туристических тропинок с источниками
И большой бассейн с родниковой водой
Арыки наполняются водой и доставляют ее к растениям. Полив регулируется - при необходимости сток перекрывается каменной "пробкой"
Свежевырубленная терраса с саженцами:
Пещеры и пещерки повсюду:
Самый большой здешний источник - Ал-Джалил:
Желающие готовятся искупаться в родниковой воде
Здесь несколько более совершенная система подачи воды в арыки:
Это мы в ожидании обеда
Подъем к Баттиру
В мягких скалах множество расщелин, не обязательно переплывать подземное озеро, чтобы заглянуть в пещеры
Родник бьет прямо из скалы.
Напомню, что мы "в пустыне чахлой и скупой", здесь каждый ручеек диво.
(Донские криницы на каждом шагу обычное дело, никого не удивляли.)
Бассейн поменьше на частном участке и не такой ухоженный как Аль-Джалил, но вода тоже прозрачная
Террасы частично образуются естественным путем, частично эти ступеньки выравнивают и расширяют:
Красно-белая пометка туристического маршрута на бортике бассейна
Пещеры под горой напротив
Говорят что эти углубления в скале очень древние.
Арабские жители не помнят их предназначения "может быть маслодавильня. Или винодельня.."
По виду не очень похоже, считают историки, и как всегда в непонятных случаях, приписывают им ритуальное предназначение.
Балуюсь эффектами:
Для справки:
"Маслина и олива – это синонимы. Название олива пришло в европейские языки из латыни – olea. Растительное масло на латыни – oleum, слово того же корня. А русское название маслина – перевод этого слова.
Содержание масла в плодах очень высоко – до 30%.
Родина оливкового дерева – восточное Средиземноморье, то есть именно здеший регион, где олива культивируется с незапамятных времен - возраст самой древней маслодавильни, найденной недалеко подле Атлита - более 6000 лет.
Олива прекрасно приспособлена к засушливому климату. С апреля по октябрь осадков нет совсем. Обильные дожди идут только зимой. И только зимой олива может напитаться водой, необходимой для вызревания масличных плодов в течение долгого жаркого лета. Вот для аккумулирования воды у оливы и развивается очень сложная структура древесины с буграми, наростами, жилами.
Маслины могут расти и в долинах, и на каменистых горных склонах. У деревьев, растущих на террасах с глубиной почвы всего в полметра, возникает мощная поверхностная корневая система. И эти разветвленные корни активно препятствуют эрозии почвы, удерживая ее от размывания бурными потоками дождевой воды. Древние террасы Иерусалимских гор некогда были покрыты оливковыми рощами, дававшими обильный урожай.
Олива – дерево-долгожитель. Его возраст может составлять сотни и тысячи лет. Лет до 50 у ствола просматриваются годовые кольца. А потом этот порядок нарушается. Дело в том, что каждая новая ветка оливы пускает в землю свой отдельный корень, который её питает. Новый побег прирастает снаружи к материнскому стволу. Поэтому ствол становится сложным, многосвязным, перевитым. И уже абсолютно невозможно определить возраст дерева по годовым кольцам.
Когда олива стареет, сердцевина ее постепенно выгнивает. Все древние оливы полые внутри. Но, олива не умирает. Жизнь дерева продолжается в наружных слоях.
Если дерево срубают или оно гибнет при пожаре, достаточно быстро от неповреждённых корней произрастают новые побеги.
Каждый такой отпрыск на иврите называется נצר (нэцэр). Именно от этого слова получил свое название небольшой городок в горах Галилеи Нацерет - Назарет.
Кстати, монахи-францисканцы отдавали на радиоуглеродный анализ сухую древесину олив Гефсиманского сада. И получили ответ, что этой древесине около 900 лет."
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →