Воронье "горько!" - эхо древнего Египта.
Греки каркают на свадьбах:
[Эккори кори коронэ!]
Егор Поликарпов:
"Впервые опубликовано в сокращенном виде на сайте журнала «Вокруг света»;
воспроизводится в первоначальном полном авторском варианте.
«Эх ты, ворона!», «Ну вот, проворонил…», «Чего ворон считаешь!» — говорят по-русски для выразительного обозначения ротозейства. В современном русскоязычном сознании образ вороны связывается с идеей потери собственности и упущения выгоды по непредусмотрительности или рассеянности. В какой степени поведение действительной зоологической вороны согласуется с таким представлением языкового сознания о вороне, в расчет не принимается: значение имеют особенности вороны баснословной и мифологической. В подсознании говорящих по-русски скрыты картины античного басенного сюжета о вороне и лисице. Надо думать, именно эти картины — опора иносказательного изображения ротозейства в облике вороны.
Иное представление о вороне — на этот раз как об источнике дурных предзнаменований — скрыто в русских просторечных выражениях «не каркай!» или «ну вот, накаркал!».
Далеко не всегда и везде такой образ вороны в повседневном сознании был преобладающим. По свидетельству одного из античных авторов, свадебные торжества в древней Греции оглашались криком «ворона!», — но не по той причине, что гости усматривали черты какого-то ротозейства в поведении жениха и невесты или выражали неодобрение выбором кого-то из вступающих в брак: что-то вроде «мог (могла) бы и получше найти!». Нет, смысл возгласа был иной. «Эккори кори коронэ!» (ἐκκορὶ κορὶ κορώνη) — кричали на древнегреческих свадьбах, как кричат «горько!» на современных русских, правда, не с той же целью, что «горько!». Третье, последнее, слово этого восклицания (κορώνη, коронэ) означает по-древнегречески «ворона». Смысл первых двух слов не вполне ясен: возможно, это близкие по звучанию к третьему слову искусственные образования без определенного смысла. (Допускается и другое толкование, о котором скажем чуть ниже.) Но при чем здесь ворона?
При римском императоре Феодосии I Великом (гг. правления 379—395), в 394 году отменившем устраивавшиеся более тысячи лет Олимпийские игры и запретившем античную языческую религию в пользу христианства, жил один из последних жрецов древнеегипетской религии по имени Гораполлон. Древнеегипетского языка Гораполлон, видимо, уже не знал, но кое-какими сведениями о нем обладал и изложил их в сочинении о египетских письменах «Иероглифика». Сочинение Гораполлона было написано на коптском языке — потомке языка фараонов; впоследствии оно было переведено на древнегреческий; этот перевод и сохранился до наших дней, а коптский оригинал был в ходе истории утрачен. Древнегреческий перевод трактата Гораполлона был основным источником при попытках разгадать древнеегипетскую иероглифику до нахождения Розеттского камня.
Птица с человеческой головой — символ «ба», души человека или божества. У божества их могло быть несколько. Изображение пары птиц с человеческой головой, надо полагать, было знакомо и Гораполлону.
Вот что говорит Гораполлон, рассказывая о том, как посредством иероглифики символически изображаются бог древнего Египта Гор и богиня Хатхор древнегреческий переводчик обозначил их как богов эллинской мифологии — Ареса и Афродиту): «Изображают Ареса и Афродиту также иначе — рисуя двух ворон, как бы мужчину и женщину, поскольку это животное кладет два яйца, из которых предстоит вылупиться самцу и самке; по рождении — (а редко случается, чтобы родились два самца или две самки) — самцы, женившись на самках, не вступают в связь с другой вороной вплоть до смерти, равным образом и самки: потеряв пару, живут в одиночестве. Поэтому при встрече с одинокой вороной птицегадатели считают ее вдовствующим животным. По причине подобного единомыслия ворон-супругов греки до сего дня восклицают на свадебных торжествах «эккори кори коронэ!», хотя и не разумеют смысла восклицания. По этой же причине египтяне, обозначая брак, опять рисуют двух ворон». Таким образом, следует полагать, что, согласно Гораполлону, возглас «ворона!», звучавший на древнегреческих свадьбах, надо понимать как пожелание молодоженам вороньего супружеского единодушия и верности не только до гроба, но и за ним.
Действительно, ворона иногда рассматривалась в античной религии как символ супружеской верности. В Древнем Риме, к примеру, вороны считались спутницами Юноны и обожествлялись. Сохранилась латинская надпись с упоминанием божественных ворон (corniscae divae). Напомним, что жена Юпитера Юнона был богиней брака.
Другое толкование брачного возгласа «эккори кори коронэ!» скорее дополняет разъяснение Гораполлона, чем противоречит ему. Вслушаемся в звучание этой фразы. В каждом слове, помимо прочих звуков, присутствуют согласные «к» и «р»: кр — кр — кр. В представлении человека, как раз эти звуки характеризуют вороний крик. Значит, весь возглас в целом производил впечатление вороньего карканья.
В теории литературы повтор одних и тех же согласных звуков в нескольких словах предложения или стихотворной строки называется аллитерацией. На принципе аллитерации строилась древнегерманская поэзия. Часто аллитерацию можно наблюдать в произведениях народного творчества — пословицах, например: «Тише едешь — дальше будешь». Содержащаяся в пословице мысль выделяется и усиливается посредством звукового повтора ‘ш — ш — ш — ш’.
Правда, в «эккори кори коронэ!» аллитерация не просто усиливает высказывание, но и вызывает в сознании слушателя отчетливый образ — каркающую ворону. Какой же смысл усиливался с помощью столь образной аллитерации?
Если допустить наличие во фразе небольших фонетических искажений и мысленно их исправить, то она может быть понята как ритуальная непристойность. В смягченной передаче по-русски — что-то вроде: «ворона дефлорирует девушку». При этом, «эккори» (дефлорирует) и «кори» (девушку) — однокоренные слова, а «коронэ» (ворона) — иного происхождения, хотя и созвучное им. Известно, что элемент непристойного свойствен некоторым языческим обрядам многих народов: древние греки не были исключением. Трудно сказать с точностью, почему именно на ворону возлагается обязанность дефлорации в этом ритуальном возгласе. С одной стороны, ворона — символ супружеской верности, с другой — частный случай птицы вообще, а птица была фаллическим символом у греков, что подтверждается ее изображением на постаменте мраморного фаллоса в святилище Диониса на Делосе.
ФАЛИСКИ ГОВОРИЛИ «КРА»
Что известно обычному человеку современности о фалисках? Скорее всего, ничего. Выпускник классической гимназии позапрошлого века мог бы припомнить сообщения римского историка Тита Ливия (59 г. до н.э. — 17 г. н.э.) о борьбе римлян с родственным италийским племенем фалисков. Происходило это в ранний период древнеримской истории, когда римлянам было еще очень далеко до владычества над всем Средиземноморьем: даже в Италии они не были полновластными хозяевами, но уже боролись за власть над ближайшими к городу Риму землями соседей. Такими соседями и были фалиски, а их главным городом — Фалерии (ныне итальянский городок Чивита Кастеллана). Фалерии располагались в Лациуме (современный Лацио), в той же области центральной Италии, что и Рим.
Многие античные авторы, начиная с Тита Ливия, передают овеянный патриотической римской романтикой рассказ о том, как в 394 г. до н.э. жители города Фалерии покорились римскому полководцу Марку Фурию Камиллу, восхищенные его благородством и порядочностью. Правда, один неизвестный латинский автор умудрился истолковать поведение Камилла как пример тонкой военной хитрости — психологическое воздействие на врага справедливостью. Именно под рубрикой «Справедливость» (iustitia) классифицировано в подложном приложении к трактату Фронтина «Военные хитрости» (своего рода настольном справочнике полководца) повествование о Камилле и фалисках. «Когда Камилл осаждал фалисков, школьный учитель под предлогом прогулки вывел детей фалисков за стены города и передал их Камиллу со словами, что город будет вынужден повиноваться, если Камилл удержит детей как заложников. Камилл не просто отверг это вероломство: связав за спиной руки учителю, он передал его детям, чтобы они розгами гнали его к родителям. Не захотев победы обманом, Камилл достиг ее добрым делом: фалиски — благодаря этой справедливости — сдались ему по своей воле».
Нет возможности дать оценку фактической достоверности красивой истории. Говорить о независимой историографии фалисков не приходится. Политическое господство римлян над родственными италийскими народами привело, помимо прочего, и к лингвистическим последствиям: латынь вытеснила их языки. В частности, на языке фалисков сохранилось лишь несколько фраз и слов, записанных справа налево своеобразным алфавитом, производным от этрусского. Но одна из этих фраз знаменита более остальных. Это — надпись на чаше особого вида (так называемой патере, patera): FOIED VINOM PIPAFO CRA CAREFO — «сегодня буду пить вино, а завтра (cra) мне придется обойтись». Обратим внимание на аллитерацию в двух последних словах фразы. Не правда ли: очень похоже на аллитерацию в свадебном возгласе древних греков? CRA CAREFO — «завтра обойдусь»: кр — кр… Вероятно, современному человеку сразу не очень ясен смысл этой архаической и лаконичной образности: фразу следует понимать иносказательно — как мысль о мимолетности существования.
«Кра» (cra) — подобно вороньему крику — это «завтра» на мимолетном языке фалисков.
ТЕБЕ — ЗАВТРА
И Камилл, и наказанный им учитель принадлежали к родственным племенам, говорившим на родственных языках. Камилл говорил по-латински, жители города Фалерии — по-фалискски. Латынь и фалискский — родственные языки. Действительно, у них было много общего, насколько можно судить по скудным остаткам языка фалисков. Например, «завтра», как мы уже знаем, по-фалискски — cra (кра), а на языке древних римлян, по-латински, — очень похоже — cras (крас).
Человек древности, в отличие от современного представителя общества потребления, не отгонял от себя мысли о мимолетности собственного присутствия на земле, мысли о предстоящем «завтра», в котором его уже не будет. Римляне и греки, подобно фалискам с их FOIED VINOM PIPAFO CRA CAREFO, знали толк в остроумных пессимистических сентенциях и эпитафиях. «Путник, путник, — окликает прохожего из-под надгробного камня римлянин, — чем ты являешься, тем был и я; чем я являюсь, тем будут и все». Или так: «Ешь, пей, резвись… приходи!» (Es, bibe, lude, veni).
В христианскую эпоху появился латинский афоризм на эту же тему со словом cras «завтра», писавшийся, как правило, на сооружениях ритуального характера: HODIE MIHI, CRAS TIBI — «Сегодня мне, завтра тебе». Это — сильно смягченное (!) выражение из латинского перевода одной из неканонических книг Ветхого Завета. Древнееврейский автор пошел дальше и римлян, и фалисков в пессимистической образности: «Мне вчера, а тебе сегодня», — гласит 22-й стих 38-й главы «Книги премудрости Иисуса, сына Сирахова» (Mihi heri et tibi hodie).
Ящик для пожертвований на «вечную лампаду» одного из кладбищ Рима. Латинское изречение гласит: «Сегодня мне, завтра тебе» — Hodie mihi, cras tibi.
zaumnik.ru
Статья понравилась, ее мало кто найдет в дебрях ин-ета - делюсь.
Иероглифические птички из Египта - снимала в разных местах, в Каирском музее, в Гизе, в Луксоре, в пирамидах -
С выставки папирусов
Этот орнамент представляют как один из первых примеров симметрии в декоративном жанре
Это же литейные формы! Доисторические! Я в восторге ) На средней, обратите внимание - даже упорные уголки по краям,
точ такие, как у нас на силтконовых формах )
Утки над водою
А современным курочкам живется так себе
В уникодовской кодировке - богатый выбор иероглифики на птичью тему
Приношение даров
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →